О квартире Ахматовой на улице Красной Конницы

[klimev]

Вчера ходил в свою поликлинику, которая находится на Кавалергардской улице, и на обратном пути остановился и постоял у дома с номером 4. Этот доходный дом был построен в 1865 году архитектором Неверовым. Для меня, родившегося в "Снегирёвке" и прожившем первые восемь с половиной лет в знаменитом "толстовском" доме, с точки зрения архитектуры ничего примечательного в этом доме нет. И вряд ли бы он привлёк моё пристальное внимание, если бы не одно, нет, даже два обстоятельства. Во-первых, в квартире №3 этого дома с марта 1952 и по июнь 1961 года жила Анна Адреевна Ахматова. Правда, в те времена улица эта называлась улицей Красной Конницы. Во-вторых, в эту квартиру Ахматова переехала из флигеля Фонтанного дома. Второе обстоятельство для меня существенно потому, что в Фонтанном доме (Шереметевском дворце) с 30-х годов ХХ века по 1984 год располагался Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт (ААНИИ).

Не могу сказать, что я грезил о высоких широтах, но так сложилось, что в шесть-семь лет одним из моих любимых ленинградских музеев был Музей Арктики и Антарктики. По сей день помню эти походы: выходим во двор - на стене одного из домов краской нарисованы указующий направо перст и надпись "Трактиръ", оставшиеся после съёмок одной из серий фильма "Рождённые революцией", - далее  на улицу Рубинштейна, с неё на Щербаков переулок, по Щербакам к домам Дельвига и купца Рогова на Загородном проспекте, через Владимирскую площадь попадаем на Кузнечный переулок - по левую руку остаётся собор Владимирской Иконы Божией Матери, по правую - Кузнечный рынок, а за ним музей-квартира Достоевского - и вот, мы уже на улице Марата, у здания бывшей Никольской единоверческой церкви, в котором и находится любимый музей. На всю дорогу - пятнадцать-двадцать минут. Если же из двора выйти не на Рубинштейна, а на набережную Фонтанки, то, повернув направо, мимо "маяковки" (библиотека имени Маяковского), дворца Белосельских-Белозерских, клодтовских коней на Аничковом мосту и Государственной публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина за те же пятнадцать минут можно дойти до Фонтанного дома. Когда мне было семь с половиной лет, родители получили отдельную квартиру, и мы из Петербурга переехали в Ленинград, в район СССР (севернее самого ср..го ручья); несмотря на удобства нового жилья мама сильно скучала по центру и очень часто повторяла: "Господи, хоть в подвале, но окнами на Невский".

А лет в десять я зачитывался книгой Всеволода Васнецова (сын художника Аполлинария Михайловича Васнецова) "Под звёздным флагом «Персея»". Книга эта рассказывает об арктической экспедиции ледокола "Малыгин" в 1921 году и плаваниях первого советского экспедиционного судна "Персей". Чуть позже отец мне подсунул повесть "Новичок в Антарктиде" Владимира Санина, потом была проза Виктора Конецкого, который не раз ходил по Северному морскому пути. Все книги Санина о полярниках мною были перечитаны не раз, герои его документальных произведений (они же были и прототипами художественных) вызывали и вызывают у меня искреннее уважение: Алексей Фёдорович Трёшников, Владислав Иосифович Гербович, Василий Семёнович Сидоров - все они работали в ААНИИ.

Ахматова... Ахматова, естественно, появилась в моей жизни позднее. Середина восьмидесятых годов - в стране начали издавать Книги, это было какое-то пиршество духа: Ахматова, Цветаева, Волошин, Солженицын, Гроссман, Булгаков, Виктор Некрасов. Ох, ну всех не перечислишь. Помню, как счастлив был отец, когда ему удалось то ли купить, то ли заполучить путём хитроумных обменных комбинаций двухтомник стихов Ахматовой и "Записки об Анне Ахматовой" Лидиии Чуковской - у него был праздник. А как он приплясывал, когда я вернувшись со срочной службы, а служил я в Польше, вручил ему "Дуэль и смерть Пушкина" Щёголева, которую я купил в книжном магазине нашей воинской части. Как я страдал из-за мизерности солдатского денежного довольствия, которая не позволила мне скупить полмагазина, и приходилось выбирать между Визбором и Щёголевым. До сих пор не знаю чему отец радовался больше - моему возвращению или обретённой книге, которую, кстати, он к тому времени уже отчаялся достать.

Появились книги, и я узнал, что кроме Петербурга Достоевского есть Петербург Ахматовой: Тучков переулок, 17; набережная реки Фонтанки, 2; флигель Шереметевского дворца; улица Красной Конницы, 4; улица Ленина, 34, "будка" в поселке Комарово. Я, разумеется перечислил далеко не все петербургские места, связанные с Анной Андреевной. К трём из этих адресов у меня особое отношение. В Комарово у нашего детского сада была дача, и два или три лета моего детства прошли там. Дом 34 по улице Ленина - последняя квартира Ахматовой. В этом же доме жил моряк и писатель Виктор Викторович Конецкий, а ниже этажом - мой единственный друг Лёшка Крутицкий, умерший в 1997 году в возрасте тридцати трёх лет. Что касается улицы Красной Конницы, то упоминание этого адреса в прочтённых мной воспоминаниях об Ахматове поколебало моё доселе незыблемо хорошее отношение к ААНИИ, сформированное исключительно книгами, поскольку моя деятельность никак не была связана с арктическими и антарктическими изысканиями.

Вот что пишет Виталий Виленкин в главе "Фонтанный дом и улица Красной конницы" книги "В сто первом зеркале": "На книге стихотворений издания 1961 года она мне написала: «В память московских и ленинградских бесед наших». Их было много, этих бесед. И в Фонтанном доме, и в той тесной, темноватой квартире на улице Красной конницы возле нарядно-холодного Смольного собора, куда ее переселили вместе с дочерью Н.Н. Пунина Ириной и ее семьей..."

Сильвия Гитович в записках "Об Анне Андреевне" вспоминает: "Мы с Саней уезжали в Карелию, а вернувшись, я узнала, что Ахматова переехала на новую квартиру. Арктический институт расширился и выселил всех жильцов из Фонтанного Дома. Переехала она на улицу Красной Конницы, 4, где когда–то в незапамятные времена, по ее словам, помещался постоялый двор, а весь второй этаж занимал ямщицкий трактир. Сейчас ничто не напоминало о былых временах. Квартира коммунальная, из пяти комнат. Здесь как–то заметнее стало, что вся мебель в квартире ветхая. Но, как всегда, в углу висели иконки, а над изголовьем – знаменитый портрет Модильяни. У окна стоял низкий резной ларь, "сундук флорентийской невесты", как его называла Анна Андреевна, в нем лежали папки и рукописи."

А директор музея Анны Ахматовой и Ольга Рубинчик в своей книге "Анна Ахматова и Фонтанный Дом" упоминают и вовсе неприличный эпизод: "Николаю Николаевичу Пунину не суждено было вернуться в Фонтанный Дом. Впрочем, еще за год до его смерти квартира в служебном флигеле перестала существовать: руководство Института Арктики и Антарктики потребовало выселения всех жильцов. Ахматова и Пунины должны были спешно выехать из квартиры, что для Анны Андреевны было очень сложно. Когда Ирина Пунина просила отодвинуть сроки переезда, ей ответили: «А вы старушку бросьте, а сами переезжайте»."

Впрочем, Иван Меттер в своих воспоминаниях "Седой венец достался ей недаром" отметил: "... Я помню три квартиры Ахматовой, в которых она жила последнюю четверть века своей жизни. Сперва знаменитый Фонтанный дом – Шереметевский дворец на Фонтанке, затем улица Красной Конницы, неподалеку от Таврического сада, и последняя – в писательском доме на улице Ленина. Странное воспоминание: три абсолютно разные квартиры – и совершенно одинаковая комната Ахматовой в каждой из них. Всегда с одним окном без солнечного света, всегда спартански суровая или, точнее, – не слишком обжитая".

Как бы то ни было, но репутация уважаемого мной института была изрядно подмочена. Случилось так, что в 2010 году моя судьба таки пересеклась с институтом Арктики и Антарктики - три месяца я провёл в Арктике на научно-экспедиционном судне этого института "Академик Фёдоров" и побывал в местах, о которых так много с увлечением читал. С собой в экспедицию я взял книгу Владимира Санина "Не говори ты Арктике - прощай", которую очень давно не перечитывал. Теперь в этой книге стоят печати, подтверждающие факт того, что она побывала на Северном полюсе и автограф Чилингарова (хвастаюсь!). В этот раз во время чтения книги мне просто бросился в глаза потрясший меня момент разговора Санина с Алексеем Фёдоровичем Трёшниковым, в молодости мной совершенно незамеченный:

"И еще одна могила, у которой мы долго стояли, — Анны Андреевны Ахматовой.
 — И в трудный период своей жизни, и после него Анна Андреевна жила во флигеле ААНИИ, — поведал Алексей Федорович. — Привыкла к своей крохотной и малокомфортабельной квартирке, о новой не хлопотала. Решили мы это сделать за нее, но — всякое добро наказуемо! — ко мне приехала очень воинственно настроенная Ольга Берггольц: «Вы выселяете Ахматову, нашего великого поэта, нашу гордость!» Вместо ответа я посадил ее в машину, повез на Суворовский бульвар и показал чудесную квартиру, которую мы выхлопотали для Анны Андреевны. «Все, завтра Анна переезжает, — решила повеселевшая Берггольц. — Извините — и большое спасибо!»"
 
В первый момент я никак не мог сообразить о каком Суворовском бульваре идёт речь, но потом догадался, что Санин, будучи москвичом, назвал так Суворовский проспект, потому что в Москве есть Суворовский бульвар (бывший Никитский). А дом номер четыре по улице Красной Конницы стоит как раз у самого Суворовского проспекта, и Трёшников, конечно, говорил именно о нём.

Анна Андреевна Ахматова умерла 5 марта 1966 года в Домодедово и похоронена на кладбище в Комарово.
Алексей Федорович Трёшников умер 18 ноября 1991 года в Санкт-Петербурге и похоронен на кладбище в Комарово.

Comments

[gloriamundi-21.livejournal.com]

Ну вот, а Вы говорите, Вам повезло...
Это нам повезло! Такой подробный, интересный, эмоционально сдержанный, чисто питерский рассказ.
И места мне знакомые. Мы много раз живали у друзей на Лиговке, недалеко от Кузнечного, и мимо Музея Арктики не однажды хаживали. Внутрь не заходили, врать не буду. И в Фонтанном доме бывали, когда Музей Ахматовой только-только начинался.
Мне бы хотелось написать про московские адреса Ахматовой, но это описано многажды. Есть специальная страница в портале, ей посвященном. К тому же у Вас интересны именно личные впечатления и связи с этими местами, а не сухая информация.
Спасибо большое, Евгений.

[klimev.livejournal.com]

Конечно же мне повезло - повезло найти людей, которые не только интересны мне, но и которым интересен я. Ведь к написанию этой заметки меня побудило именно знакомство с вашей дружной компанией. Я почувствовал, что эта близкая мне тема будет вам небезынтересна, и только поэтому сделал попытку связно изложить свои мысли на бумаге. Очень боялся "растечься мыслию по древу", потому что одни воспоминания лавинообразно вытягивали из памяти несколько других - с трудом справился с этим, ведь это мой первый опыт.
Спасибо Вам за доброжелательность и неравнодушие.