журнал "Непериодическая речь"

В живой журнал я забрёл относительно недавно, естественно, что в первую очередь мне подвернулись под мышку журналы самых популярных блоггеров. Я был очень удивлён обилию ругани и склок между читателями, некоторые перебранки, по-моему, вообще находятся за гранью добра и зла, впрочем в последнее время, к глубокому прискорбию, подобный стиль общения процветает и в телевизионных передачах. У меня занозой сидело в голове, что когда-то в одной из книг я встречал пример подобной манеры общения. Причём в очень хорошей, не раз читаной мной книге. Я никак не мог вспомнить где, а сегодня, читая заметку relax27 Будьте проще..., наконец, вспомнил - это эпизод из «Трёх товарищей» Эриха Мария Ремарка:

– Господи ты боже мой! – Я резко повернулся. При этом я столкнулся с маленьким толстяком.
– Ну! – сказал я яростно.
– Разуйте глаза, вы, соломенное чучело! – пролаял толстяк.
Я уставился на него.
– Что, вы людей не видели, что ли? – продолжал он тявкать.
Это было мне кстати.
– Людей-то видел, – ответил я. – Но вот разгуливающие пивные бочонки не приходилось.
Толстяк ненадолго задумался. Он стоял, раздуваясь.
– Знаете что, – фыркнул он, – отправляйтесь в зоопарк. Задумчивым кенгуру нечего делать на улице.
Я понял, что передо мной ругатель высокого класса. Несмотря на паршивое настроение, нужно было соблюсти достоинство.
– Иди своим путем, душевнобольной недоносок, – сказал я и поднял руку благословляющим жестом. Он не последовал моему призыву.
– Попроси, чтобы тебе мозги бетоном залили, заплесневелый павиан! – лаял он.
Я ответил ему «плоскостопым выродком». Он обозвал меня попугаем, а я его безработным мойщиком трупов. Тогда он почти с уважением охарактеризовал меня: «Коровья голова, разъедаемая раком». А я, чтобы уж покончить, кинул: «Бродячее кладбище бифштексов».
Его лицо внезапно прояснилось.
– Бродячее кладбище бифштексов? Отлично, – сказал он. – Этого я еще не знал, включаю в свой репертуар. Пока!.. – Он приподнял шляпу, и мы расстались, преисполненные уважения друг к другу.
Перебранка меня освежила. Но раздражение осталось.